Главным событием стало заявление интернет-омбудсмена при президенте РФ Дмитрия Мариничева «Лента.ру» приводит полную расшифровку его речи.

«Господа, вы немного заблуждаетесь. Для того чтобы ответить на вопросы, которые поставлены перед нами, нужно ответить на простой вопрос: Россия внутри глобального рынка или снаружи глобального рынка? Почему я его так ставлю? Потому что и дорожные карты АСИ (Агентство стратегических инициатив — прим. «Ленты.ру») и НТИ ( Национальная технологическая инициатива — прим. «Ленты.ру») — все относится к тому пониманию, что Россия находится внутри глобального рынка.

С точки зрения фундаментальной науки и ее трансформации в прикладные вещи, которые продаются на консьюмерском рынке, и все остальное мы делаем сами, и импортозамещение везде. Это говорит только о том, что Россия находится снаружи глобального рынка. Никто никогда не отменял простую вещь: сначала приходит армия, за армией приходят торговцы и за торговцами приходит рынок. Соответственно, там, где есть сила, присутствуете вы. На сегодняшний день в технологиях по всему рынку монопольное право имеют США. И вопрос в следующем: мы будем с ними конкурировать в военной тематике, после этого будем формировать технологические инициативы для всего мира или нет.Потому что выглядит это все очень просто. США дают разным странам так называемый детский конструктор (помните, мы такие металлические конструкторы собирали?). И все остальные начинают соревноваться, кто лучше соберет машинку, кто самолет и так далее.

Но нет никакого импортозамещения в Китае, я совершенно согласен. На том же Huawei я был два месяца назад. Мы ходили по производству: производят сетевое оборудование, сервера. Впереди планеты всей. Действительно, собирают деньги со всего мира и решают свои локальные проблемы. Я вице-президенту задаю простой вопрос: я что-то не вижу у вас ни одного станка, который бы сделан был в Китае. Три страны по электромашиностроению, которые могут сделать станок, — это Япония, Германия и США. Базовые ключевые элементы в каждом китайском изделии контролируются США — и на уровне дизайна, и на уровне производства. Вы возьмите любую, что в IT, что не в IT-сегменте, вещь, любое изделие, вы будете упираться в основу — в какой-то чип, какую-то микросхему, какую-то железячку, которая на базе фундаментальной науки переходит в производственный цикл и им владеет одна компания на монопольной основе.

У нас не хватает конкуренции, и говорилось о том, что монополия это плохо. А я вот, например, так не считаю. Я не считаю, что монополия это плохо. Я не считаю, что конкуренция это плохо. Я не считаю, что что-то хорошо или это хорошо. Задам простой вопрос. Вот когда у нас есть конкуренция среди производителей товаров и, предположим, мы даже делаем импортозамещение очень хорошо и производим что-то очень хорошо, для потребителя это качественно? Это выгодно? Мы покупаем все дешевле, не так ли? Какая обратная сторона конкуренции? Не может же быть, что все так хорошо. Обратная сторона конкуренции — это конкуренция за право работать и зарабатывать, чтобы получать деньги и покупать этот товар. То есть для потребителя это, с одной стороны, выгода, с другой — ловушка. Поэтому во многих вещах и во многих моментах монополия даже очень хороша. Соответственно, нужно или не нужно нам вкладываться в какое-то производство или стимулировать какие-то рынки сбыта — то, что придумывает, в том числе, АСИ? Вот я, например, состою в экспертом совете АСИ, куда приходят люди, которые делают какие-то конкретные вещи по бизнесу или производству чего-либо. Из ста проектов я по большому счету видел полтора, где целиком и полностью есть идея, которую нужно реализовать, и это идея нашего продукта, который ни с чем не конкурирует, он действительно опережает, не соревнуясь ни с кем. Все другое — это конструктор, про который я говорю и который нам дают.

Я неоднократно спорил в Минкомсвязи насчет их идеи подготовки IT-специалистов. Я честно, открыто там и здесь говорю: если вы хотите навредить стране, то вы должны вкладываться в подготовку IT-специалистов на территории РФ. Большего вреда произвести невозможно. Снова абсолютно банальная последовательность. На уровне НИОКР все производится в США. Если Intel делает процессор, то в первую очередь все закладки по процессорам и все его фичи и возможности отдает своим компаниям. Компания производит софтверный продукт, информационный продукт, который заведомо опережает информационный продукт любой нашей компании — «Касперского» или другой. У нас нет шансов достичь успехов в софтверном бизнесе. Любой подготовленный специалист на нашей территории будет молиться на тот источник информации, откуда приходят эти знания, и первым делом будет стараться уехать отсюда туда, для того чтобы быть ближе к тому делу, которым он занимается. Это абсолютно естественное желание. Что-либо сделать или импортозаместить в рамках только нашей страны невозможно. У нас очень маленький рынок, просто песочница, это какой-то аквариум по сравнению с мировым океаном. Мы никогда не сможем собрать большое количество денег на серийном производстве для того, чтобы его перекладывать в НИОКР по микропроцессорной технике. Только если мы дадим этот конструктор, этот микропроцессор, всему миру. Но его мы сможем поставлять, опять-таки повторюсь, только тогда, когда у нас будет военное присутствие, когда не будет альтернативной возможности у других стран не брать это у нас.

Поэтому сейчас я бы переформулировал вопрос достаточно серьезно: или мы находимся в катализаторе военных отношений с США и говорим, что мы новый источник силы и мы можем давать новые конструкторы для других стран, в которые они будут играться, и мы сможем конкурировать с ними, сможем им противостоять и перепрыгнуть через уклад, не важно, как это называть. Но нужно понимать, что это пассивные или активные военные действия по присутствию на территориях и сферах влияния. Либо второй вариант, как идет, или пошло, большинство стран. Большая часть стран определилась своим участием в мировом разделении труда, в мировом разделении зон влияния. И кто-то стал производить машины, кто-то стал производить молоко, кто-то — транзисторы, не суть важно. Все — высокотехнологичный современный товар. Но они смирились с тем, что они в вассальном положении на мировых рынках труда, информации и технологий. Мы с этим смириться не можем в силу наших исторических амбиций, в силу просто тех знаний, того уровня знаний, тех возможностей, которые у нас есть. Но тогда я повторно задаю вопрос: ответы на то, что мы хотим решить, зависят в первую очередь от того, кем мы себя осознаем. И к чему мы хотим прийти. По-другому, в моем понимании, не получится».